Вы встречали людей, которые мечтательно закатывая глаза, говорят: «Хочу ни о чем не думать! Освободиться от забот. Пусть кто-то другой решает, что делать…» Знакомо, не правда ли? Старое-доброе желание перенести на кого-то ответственность за собственную жизнь и принятие сложных решений. Или еще вечное: «Никому-то я не нужен/на!».
Однако, человек приходит к цельности только тогда, когда готов считать себя причиной всего происходящего с ним, и когда готов принять свою ненужность. Об этом моя сегодняшняя история.
Много лет назад, на мою экзистенциальную группу удивительным образом подобрались люди, которые либо выросли в детдоме, либо рано потеряли родителей. Конечно темы одиночества и ненужности поднялись практически сразу. Странноватая барышня «не от мира сего» 25 лет, заговорила об этом первой. Сзади её можно было принять за подростка: худенькая, вдоль спины струились светлые кудрявые волосы. Наряд походил на кукольный: пышное короткое платьишко, розовые рюши, яркие банты, макияж с блестками, длиннющие накладные ресницы, разноцветные ногти на руках и ногах. Манерная речь с налетом детской кокетливости.
Когда она уложила волосы наверх, сзади на ее шее мы заметили татуировку в виде замочной скважины, и всех заинтересовало, что это означает. Сразу возник вопрос, в чьих же руках «заветный ключик».
Ее мать была больна шизофренией и коллекционировала кукол со всего мира: фарфоровых красавиц с миловидными личиками в парчово-кружевных нарядах.Мать обожала своих маленьких подружек, а дочь практически не замечала. Чтобы обратить на себя внимание малютка всячески стремилась походить на куклу, но её старания были напрасны. Мать умерла когда девочке было шесть лет. Она выпрыгнула из окна. Когда её нашли внизу на асфальте, в руках она сжимала нарядную куклу с разбившимся фарфоровым лицом…
Однако, человек приходит к цельности только тогда, когда готов считать себя причиной всего происходящего с ним, и когда готов принять свою ненужность. Об этом моя сегодняшняя история.
Много лет назад, на мою экзистенциальную группу удивительным образом подобрались люди, которые либо выросли в детдоме, либо рано потеряли родителей. Конечно темы одиночества и ненужности поднялись практически сразу. Странноватая барышня «не от мира сего» 25 лет, заговорила об этом первой. Сзади её можно было принять за подростка: худенькая, вдоль спины струились светлые кудрявые волосы. Наряд походил на кукольный: пышное короткое платьишко, розовые рюши, яркие банты, макияж с блестками, длиннющие накладные ресницы, разноцветные ногти на руках и ногах. Манерная речь с налетом детской кокетливости.
Когда она уложила волосы наверх, сзади на ее шее мы заметили татуировку в виде замочной скважины, и всех заинтересовало, что это означает. Сразу возник вопрос, в чьих же руках «заветный ключик».
Ее мать была больна шизофренией и коллекционировала кукол со всего мира: фарфоровых красавиц с миловидными личиками в парчово-кружевных нарядах.Мать обожала своих маленьких подружек, а дочь практически не замечала. Чтобы обратить на себя внимание малютка всячески стремилась походить на куклу, но её старания были напрасны. Мать умерла когда девочке было шесть лет. Она выпрыгнула из окна. Когда её нашли внизу на асфальте, в руках она сжимала нарядную куклу с разбившимся фарфоровым лицом…
«Всегда мечтала быть "мамочкиной куклой", чтобы все меня любили, возились со мной, и не надо ни о чем думать, за меня всё решают другие» - сказала она. Мы стали анализировать природу этого желания, и девушка, назову ее Мия, захотела «попробовать свою мечту на вкус», пережить такой опыт.
Группа согласилась ей помочь. Договорились, что она добровольно станет игрушкой в их руках, а они будут определять,что делать ей, и что делать с ней, словно она действительно их кукла. А еще это она сама должна решить, когда сказать «стоп».
Я с интересом наблюдала. Сначала всем участникам было весело. Они смеялись, приказывали ей то встать, то сесть, то повернуться лицом в угол. Рассказывали пошловатые анекдоты, ржали как кони. Внимание всех десяти человек сфокусировалось на ней. Так продолжалось около часа, но Мия не говорила «стоп».
Постепенно «покладистость» живой куклы стала вызывать общее раздражение. Всех бесило, что они тоже оказались во власти игры, но что-то мешало им оставить «куклу» в покое и заняться собственными проблемами. Постепенно напряжение дошло до предела. Из круга встала женщина и сказала, что в детстве любила делать своим куклам модные стрижки. Она заявила, что ей нужны ножницы и велела кукле их принести. Та покорно исполнила приказание. Женщина видимо надеялась на «стоп», а не услышав его окончательно разозлилась. Она подошла к Мие и стала очень медленно, один за другим, корнать ее белокурые локоны.
Я выжидающе смотрела на Мию «Ну же! Скажи стоп!» – мысленно просила я. Но девушка, словно и в самом деле превратившись в куклу, стояла с бесчувственным как восковая маска лицом.
Разделавшись с её волосами женщина уставилась на результат своей «работы». На полу сиротливо лежала горка трогательно-детских кудряшек. «Горе-парикмахерша» вдруг вся скукожилась, и, шмякнувшись на пол разрыдалась горько, как маленькая девочка, причитая: «Дура, почему ты не говоришь стоп!!?»
Но «кукла» по прежнему безропотно принимала происходящее, не собираясь их останавливать.
И тут произошло экзистенциальное чудо.
Кто-то из мужчин вскочил и закричал: «Хва-а-а-а-тит с этой овцой возиться. Я сюда для себя пришёл!»
Все посмотрели на него с недоумением: «Так, а с ней-то что делать?!»
«Да выкинуть её на фиг!». И он взял обстриженную куклу, и выкинув ее на балкон, громко захлопнул за собой дверь.
Группа согласилась ей помочь. Договорились, что она добровольно станет игрушкой в их руках, а они будут определять,что делать ей, и что делать с ней, словно она действительно их кукла. А еще это она сама должна решить, когда сказать «стоп».
Я с интересом наблюдала. Сначала всем участникам было весело. Они смеялись, приказывали ей то встать, то сесть, то повернуться лицом в угол. Рассказывали пошловатые анекдоты, ржали как кони. Внимание всех десяти человек сфокусировалось на ней. Так продолжалось около часа, но Мия не говорила «стоп».
Постепенно «покладистость» живой куклы стала вызывать общее раздражение. Всех бесило, что они тоже оказались во власти игры, но что-то мешало им оставить «куклу» в покое и заняться собственными проблемами. Постепенно напряжение дошло до предела. Из круга встала женщина и сказала, что в детстве любила делать своим куклам модные стрижки. Она заявила, что ей нужны ножницы и велела кукле их принести. Та покорно исполнила приказание. Женщина видимо надеялась на «стоп», а не услышав его окончательно разозлилась. Она подошла к Мие и стала очень медленно, один за другим, корнать ее белокурые локоны.
Я выжидающе смотрела на Мию «Ну же! Скажи стоп!» – мысленно просила я. Но девушка, словно и в самом деле превратившись в куклу, стояла с бесчувственным как восковая маска лицом.
Разделавшись с её волосами женщина уставилась на результат своей «работы». На полу сиротливо лежала горка трогательно-детских кудряшек. «Горе-парикмахерша» вдруг вся скукожилась, и, шмякнувшись на пол разрыдалась горько, как маленькая девочка, причитая: «Дура, почему ты не говоришь стоп!!?»
Но «кукла» по прежнему безропотно принимала происходящее, не собираясь их останавливать.
И тут произошло экзистенциальное чудо.
Кто-то из мужчин вскочил и закричал: «Хва-а-а-а-тит с этой овцой возиться. Я сюда для себя пришёл!»
Все посмотрели на него с недоумением: «Так, а с ней-то что делать?!»
«Да выкинуть её на фиг!». И он взял обстриженную куклу, и выкинув ее на балкон, громко захлопнул за собой дверь.
Повисла тишина. Наступила «рабочая фаза» экзистенциальной группы. Участников как волной накрыло осознание собственной глупой покорности, безответственности, жестокости, пустоты, одиночества. Одно за другим начались озарения...
В таких случаях лучше не мешать происходящему, довериться очищающей природе катарсиса. Люди изливали душу, а я поглядывала на балкон. Там, на пыльном полу, неподвижно лежала отважная наша кукла. Широко распахнутыми глазами она смотрела в небо. Я было забеспокоилась, но напрасно. На ее умиротворенном лице блуждала еле заметная улыбка.
В таких случаях лучше не мешать происходящему, довериться очищающей природе катарсиса. Люди изливали душу, а я поглядывала на балкон. Там, на пыльном полу, неподвижно лежала отважная наша кукла. Широко распахнутыми глазами она смотрела в небо. Я было забеспокоилась, но напрасно. На ее умиротворенном лице блуждала еле заметная улыбка.
Рабочая фаза закончилась. После перерыва, омыв водой разгоряченные лица, участники вернулись в круг. Наша кукла тоже умылась, намочила искромсанные волосы, смыла косметику. Без макияжа на ее щеках и носу проступили озорные веснушки. Накладные ресницы исчезли обнажив натуральные, пушистые и рыжеватые, обрамлявшие серые спокойные глаза.
Все ждали, что она скажет.
Наконец я спросила: «Ты готова поделиться? Что произошло с тобой?»
Собравшись с мыслями она сказала: «Поразительно. Я была готова сносить всё, что угодно, даже боль и унижения, лишь бы мир мной занимался.
Но когда меня выбросили…Господи, как же это было ужасно! Я поняла, что никому на свете не нужна, и испытала такое страшное отчаяние, что захотелось умереть.
Но вдруг стало пусто и светло. Я просто спокойно лежала и смотрела в небо, оно вбирало меня, растворяясь в его пустоте я приняла ее, и смирилась с ней.
И тут, впервые в жизни осознала, как сильно Я НУЖНА САМОЙ СЕБЕ»…
Спустя годы Мия стала дизайнером одежды. Ей удалось найти свой неповторимый почерк и стиль. Вещи были немного странные, яркие, как обрывки детских снов, и во всей этой одежде было что-то неуловимо кукольное…
Все ждали, что она скажет.
Наконец я спросила: «Ты готова поделиться? Что произошло с тобой?»
Собравшись с мыслями она сказала: «Поразительно. Я была готова сносить всё, что угодно, даже боль и унижения, лишь бы мир мной занимался.
Но когда меня выбросили…Господи, как же это было ужасно! Я поняла, что никому на свете не нужна, и испытала такое страшное отчаяние, что захотелось умереть.
Но вдруг стало пусто и светло. Я просто спокойно лежала и смотрела в небо, оно вбирало меня, растворяясь в его пустоте я приняла ее, и смирилась с ней.
И тут, впервые в жизни осознала, как сильно Я НУЖНА САМОЙ СЕБЕ»…
Спустя годы Мия стала дизайнером одежды. Ей удалось найти свой неповторимый почерк и стиль. Вещи были немного странные, яркие, как обрывки детских снов, и во всей этой одежде было что-то неуловимо кукольное…
С тех пор, когда мне хочется помечтать о беззаботной жизни, я вспоминаю про отважную Фарфоровую Куклу, выброшенную на задворки бытия ...
картина Michael Cheval
Комментариев нет:
Отправить комментарий