О близости и живом Боге. Я часто слышу от людей вопросы о том, как делать правильно то, или другое. Не знаю, возможно это интернет постепенно ослабляет их сознание и интуицию кишащими тут и там списками советов и правил счастливой жизни, но определенно, многие из них находятся в поиске универсальных решений, на все случаи жизни. Мне от этого бывает тоскливо потому, что если им удается найти "правильную формулу", это часто приводит к печальным последствиям.
Одна из фундаментальных идей в культуре Израиля выражена в том, что у Бога есть много имен, и в зависимости от своих состояний человек раскрывает его для себя в тех или иных свойствах. Одно из них имя -
Живой (חי), думаю, что познавая это имя человек понимает, что все дышит и изменяется, что в каждое текущее мгновение правильным является что-то новое, и то, что сработало секунду назад, спустя мгновение уже не актуально. Потому что Бог, Он Живой. А еще думаю, что постигнув эту незамысловатую истину можно открыть и следующее имя Творца - Любовь (אהבה). Об этом моя сегодняшняя история.
Мужчина, который мне ее рассказал, вырос в религиозной семье. Их предки перебрались на Землю Обетованную в двадцатые годы прошлого столетия. Отец был очень консервативен и строг. Он часто повторял детям о том, что они существуют и находятся сейчас в Израиле только потому, что их предки упорно молились и просили об этом Всевышнего веками. Своих двоих сыновей он отправил в религиозную школу и был очень требователен, особенно к старшему сыну, ведь с первенца спрос больше.
Изо дня в день он дотошно допрашивал сына, молился ли тот с утра, сказал ли благословения на еду, сделал ли омовение рук и так далее. Чем дальше, тем больше мальчик чувствовал отчуждение и одиночество, ему было холодно в этом запрограммированном мире, лишенном отцовского тепла и близости мире. И чем больше отец давил на него, тем больше в нем нарастало сопротивление, он не хотел молиться и не желал врать отцу, что продолжает это делать. За это отец исправно бил его по лицу наотмашь, за каждое нарушение традиции, но мальчик не желал уступать.
Вся отцовская любовь и скупые мужские объятья доставались только младшему брату, который умел найти подход к родителю, говорил то, что отец хотел слышать, хотя мальчик особого восторга от заученного образа жизни не испытывал.
Дальше больше. Все отношения первенца и отца свелись к жесткому противостоянию, пока сын не пошел в армию. Потом, вернувшись домой на выходные, он впервые остановил отцовскую руку, занесенную для удара. И пропасть между ними стала и вовсе огромной.
После армии парень, как и многие израильтяне, отправился путешествовать, а вернувшись привез с собой жену немку из Германии. Терпению отца пришел конец, он потребовал выбирать «или я, или она». Не сложно догадаться, что сын выбрал ее. Взяло несколько лет, пока она сделала гиюр (перешла в иудаизм), пока сначала мать, а потом и отец приняли ее и детей…
Отец пытался настаивать на религиозном воспитании внуков, но каждый раз сталкивался с глухой стеной.
Младший брат, при первой же возможности,вышел из религиозного образа жизни и укатил подальше от дома в Индию, сразу после армии. Там он увлекся наркотиками и месяцами не давал о себе знать. Мать с ума сходила ожидая от него весточки. За пару лет она вся поседела и на глазах состарилась.
Когда старшему сыну исполнилось сорок, его отец заболел раком. После обследования врачи сказали, что жить ему от силы две-три недели. Эта новость была словно гром среди ясного неба.
Младшего сына не удалось отыскать, он не появлялся вот уже несколько месяцев. А старший, как только узнал о случившемся, взял отпуск на работе и практически переехал жить к родителям.
Прежде чем зайти к отцу в комнату, он впервые за многие годы, одел кипу и цицит (атрибуты религиозной одежды). Увидев его в таком виде отец ничего не сказал, но его глаза стали влажными, он опустил голову, чтобы скрыть слезы...
Все время, что у него осталось они провели вместе.
Сын рассказывал отцу о своей жизни, о том, что интересного, страшного, веселого, трудного и чудесного происходило в ней. На третий день, не смотря на слабость, отец захотел выйти вместе с сыном в бар. Где они просто сидели рядом, болтали о пустяках, пили пиво и слушали живую музыку - джаз, который сын так любил.
Отец попробовал покурить травку и они весь вечер смеялись…
«Впервые в жизни, у меня был настоящий, живой отец. У меня был папа-друг, который излучал тепло и обнимал за плечи. В эти дни он ни слова не говорил о религии и Боге, но я впервые действительно почувствовал Его присутствие, я почувствовал огромную любовь..." - сказал мужчина.
Он помолчал немного, а потом продолжил: «Отец очень быстро слабел, а за два дня до смерти он сказал мне, что за эти дни познал Живого Бога, и этот Бог проявился в тепле и близости между ними. Он сказал, что очень любит меня, первый и последний раз в его жизни…»
#LeaWedensky;#ЖивоеСлово;#ОбОтношениях
Одна из фундаментальных идей в культуре Израиля выражена в том, что у Бога есть много имен, и в зависимости от своих состояний человек раскрывает его для себя в тех или иных свойствах. Одно из них имя -
Живой (חי), думаю, что познавая это имя человек понимает, что все дышит и изменяется, что в каждое текущее мгновение правильным является что-то новое, и то, что сработало секунду назад, спустя мгновение уже не актуально. Потому что Бог, Он Живой. А еще думаю, что постигнув эту незамысловатую истину можно открыть и следующее имя Творца - Любовь (אהבה). Об этом моя сегодняшняя история.
Мужчина, который мне ее рассказал, вырос в религиозной семье. Их предки перебрались на Землю Обетованную в двадцатые годы прошлого столетия. Отец был очень консервативен и строг. Он часто повторял детям о том, что они существуют и находятся сейчас в Израиле только потому, что их предки упорно молились и просили об этом Всевышнего веками. Своих двоих сыновей он отправил в религиозную школу и был очень требователен, особенно к старшему сыну, ведь с первенца спрос больше.
Изо дня в день он дотошно допрашивал сына, молился ли тот с утра, сказал ли благословения на еду, сделал ли омовение рук и так далее. Чем дальше, тем больше мальчик чувствовал отчуждение и одиночество, ему было холодно в этом запрограммированном мире, лишенном отцовского тепла и близости мире. И чем больше отец давил на него, тем больше в нем нарастало сопротивление, он не хотел молиться и не желал врать отцу, что продолжает это делать. За это отец исправно бил его по лицу наотмашь, за каждое нарушение традиции, но мальчик не желал уступать.
Вся отцовская любовь и скупые мужские объятья доставались только младшему брату, который умел найти подход к родителю, говорил то, что отец хотел слышать, хотя мальчик особого восторга от заученного образа жизни не испытывал.
Дальше больше. Все отношения первенца и отца свелись к жесткому противостоянию, пока сын не пошел в армию. Потом, вернувшись домой на выходные, он впервые остановил отцовскую руку, занесенную для удара. И пропасть между ними стала и вовсе огромной.
После армии парень, как и многие израильтяне, отправился путешествовать, а вернувшись привез с собой жену немку из Германии. Терпению отца пришел конец, он потребовал выбирать «или я, или она». Не сложно догадаться, что сын выбрал ее. Взяло несколько лет, пока она сделала гиюр (перешла в иудаизм), пока сначала мать, а потом и отец приняли ее и детей…
Отец пытался настаивать на религиозном воспитании внуков, но каждый раз сталкивался с глухой стеной.
Младший брат, при первой же возможности,вышел из религиозного образа жизни и укатил подальше от дома в Индию, сразу после армии. Там он увлекся наркотиками и месяцами не давал о себе знать. Мать с ума сходила ожидая от него весточки. За пару лет она вся поседела и на глазах состарилась.
Когда старшему сыну исполнилось сорок, его отец заболел раком. После обследования врачи сказали, что жить ему от силы две-три недели. Эта новость была словно гром среди ясного неба.
Младшего сына не удалось отыскать, он не появлялся вот уже несколько месяцев. А старший, как только узнал о случившемся, взял отпуск на работе и практически переехал жить к родителям.
Прежде чем зайти к отцу в комнату, он впервые за многие годы, одел кипу и цицит (атрибуты религиозной одежды). Увидев его в таком виде отец ничего не сказал, но его глаза стали влажными, он опустил голову, чтобы скрыть слезы...
Все время, что у него осталось они провели вместе.
Сын рассказывал отцу о своей жизни, о том, что интересного, страшного, веселого, трудного и чудесного происходило в ней. На третий день, не смотря на слабость, отец захотел выйти вместе с сыном в бар. Где они просто сидели рядом, болтали о пустяках, пили пиво и слушали живую музыку - джаз, который сын так любил.
Отец попробовал покурить травку и они весь вечер смеялись…
«Впервые в жизни, у меня был настоящий, живой отец. У меня был папа-друг, который излучал тепло и обнимал за плечи. В эти дни он ни слова не говорил о религии и Боге, но я впервые действительно почувствовал Его присутствие, я почувствовал огромную любовь..." - сказал мужчина.
Он помолчал немного, а потом продолжил: «Отец очень быстро слабел, а за два дня до смерти он сказал мне, что за эти дни познал Живого Бога, и этот Бог проявился в тепле и близости между ними. Он сказал, что очень любит меня, первый и последний раз в его жизни…»
#LeaWedensky;#ЖивоеСлово;#ОбОтношениях
Комментариев нет:
Отправить комментарий